Антон ВладимировичРассвет встречает меня тихой рябью. Карась уже кружит над ковром элодеи, карп медленно толкает боком стебли рдеста. По глади расходятся кольца, будто звук барабана растягивает водное полотно.
Карась предпочитает лентивные участки — заливы, карьеры, озёра. Там слабое течение, донный ил пропитан органикой, температурный градиент мягкий. Карп выбирает пространства крупнее, но лично я регулярно нахожу статные особи на зарастающих мелководьях, где термоклин поднимается почти к поверхности.
Кислород и термоклин
Оба вида выдерживают сатурацию кислорода до 3 мг/л. Карасю помогает воздушный пузырь, богатый капиллярными сетями. Карл спасается периодическими выпадами на мелководье, где фотосинтез идёт активнее. Летом срединные слои нередко разрезает термоклин — граница температур. Рыба замирает прямо по его линии, словно художник чертит штрих.
Холодный период заставляет стаю сползать в ямы. Во льду я ищу промоины, где течение подаёт кислород. Крепкий карась остаётся активным даже при +1 °C, а карп впадает в короткий ступор, однако крючок с мотылём способен соблазнить малоподвижную рыбу.
Грунт и растительность
Ил со слоем перифитона — идеальный стол для карася. Перифитон — микрообрастания, состоящие из водорослей, бактерий, цианопрокариот. Карп любит песчано-иловый микс, где попадается двустворчатый моллюск корбикула, хрупкий, но питательный. На жёстком глиняном дне крючок остаётся чистым, что облегчает подсечку.
Снасти и приёмы
Универсальная маховая снасть с леской 0,14 мм подаёт мотыля без грубости. Дробинку располагаю в двадцати сантиметрах от крючка, огружая поплавок так, чтобы антенна едва выглядывала. При поклёвке карась приподымает груз, подпружинивая. В этот миг кисть вспыхивает рефлекторным мини-рывком.
Карповая оснастка иная. Флюорокарбоновый поводок двадцать пять либров, клипса, скользящее грузило типа «инлайн», волосяной монтаж с дуо-бойлом «шоколад–чабрец». Крючок № 4 креплю под углом пятьдесят градусов с помощью термоусадочной трубки — так жало разворачивается сразу при вдохе рыбы.
Прикормочный состав собираю на берегу. Жмых подсолнечника, резаный опарыш, пелетс с пониженной растворимостью. Состав утяжеляю гравием, чтобы шлейф частиц ложился точечно. Суперфосфат в микродозе стимулирует перифитон, притягивая молодь, за которой тянется крупняк.
Весной ледяная корка сдаёт позиции, вода мутная, зато теплее у травы. Подкидывают маленькие порции прикормки, ведь брюхо карася набито икрой, а обоняние обострено. Карпа ищу в русловых канавах, бросаю зиг-риг в верхний слой, где ультрафиолет гонит планктон.
Летом первую зарю я встречаю прямо в камышах. Воздушные струи под ветром вызывают «подпор», под которым семена рогоза ныряют к донному слою, и рыба задерживается рядом. В полдень, когда солнечный диск кипит, ухожу в тень и ставлю донку у коряжника.
Осенний жор похож на пир перед длительным постом. Смиренно подбрасываю бойлы размером до двадцати миллиметров, удерживаю дистанцию тридцать пять метров, добиваюсь аккуратного веера. Каждый пылевик вспыхивает шлейфом, как комета, и карп втягивает облако вместе с крючком.
Зимой выручает «чёртик» — безнасадочная мормышка с тремя крючками. Ритм — два коротких подброса, пауза. Карась реагирует на командылебания, а карп затрагивает насадку медленным подгрызанием. Разборчивую подсечку я выполняю только после уверенного потягивания вниз.
Бланк хлыста дрожит, фрикцион издаёт протяжный писк, и рыба делает первый рывок по дуге. Я включаю руки в работу, веду её всегда под углом, не давая зайти в коряги. Победу приносят не дюралюминиевые катушки, а терпение и знание водоёма.