Антон ВладимировичСудак — зубастый принц русловых гребней, подвижный и расчетливый. Я наблюдаю его рывки сквозь гидрофон и эхолот три десятка лет и каждый раз нахожу новый нюанс.
В геноме вида заложена тяга к чистой воде с высоким содержанием кислорода. Расширённые жаберные лепестки фильтруют микрочастицы, а боковая линия считывает колебания до 0,2 Гц. Ночные набеги сменяются дневным пленэром лишь при пасмурной погоде.
Сезонные маршруты хищника
Весной я нахожу судака на бровках сразу после схода льда. Температурный скачок формирует тонкий термоклин (перепад температуры в несколько десятых градуса): выше восемь градусов — хищник поднимается к свалу, ниже — держится у коряжника. Летом дневной свет загоняет его в ямный лабиринт на глубине девяти метров, активность смещается к сумеркам.
Осень приносит штормовой фронт, кормовой мальок сбивается в плотную тучу. Я фиксирую в эхограмме «облака» плотвички, а за ними характерный зубчатый силуэт цели. Зимой судак впадает в энергетический минимум и держится стацией под обрывом, где течение шлифует дно до гальки.
Снастевой арсенал
Для точечного обстрела я беру кастинговый комплект с быстрым строем. Бланк 7’2” удерживает джиг-приманку 28–32 г, вершинка передаёт шорох контакта с ракушкой. Флюоркарбон Ø0,37 служит абразивным щитом: клыки судака оставляют борозды даже на плетёнке восьмиядерного плетения.
Любимый приём — «ступенчатая спираль». Груз опускается на дно, проводка выполняется парой вращательных подёргиваний с дальним замахом катушки. Приманка описывает траекторию, похожую на винтовую лестницу. Хищник хватает в фазе плавного планирования.
В мутной воде выручает раттлин (безлопастной вибрирующий воблер) с тонкостенными камерами, издающими звук 4000–4500 Гц: частота совпадает с акустическим окном его лабиринтового аппарата. В прозрачной среде я перехожу на силиконовый слаг (удлинённая безлопастная рыбка) насыщенного ультрафиолета — под УФ-фонарём приманка светится как люминесцентная уклейка.
Кухня и этика
Тушка судака плотная, практически без жира, поэтому паровое приготовление сохраняет сочность. Я использую метод «конфи без масла»: филе вакуумируется с гидролизованной солью и прогревается при 53 °C сорок пять минут, коллаген не успевает свернуться, волокна остаются шелковистыми.
При вываживании трофейного экземпляра диаметрально-трубчатые жабры ранятся воздухом через шесть минут. Чтобы снизить летальность, я применяю быстросъёмный крампон (стрингер из мягкого нейлона) вместо подсачека: рыба остаётся в воде до отцепления, затем отпускается. В зачёт беру лишь особей от шестидесяти сантиметров — минимальная длина для полноформатного нереста.
На промысловых участках Нижней Волги встречается браконьерский электро-кос. Электрические лучи разрушают миокард хищника, популяция теряет нерест-ядро. Дневник наблюдений я передаю ихтиологической лаборатории, цифры ложатся в калькулятор Шеффера-Рассела для прогноза поголовья.
На рассвете я выдвигаюсь к сапропелевому заливу, рассчитывая найти хищника в полводы, однако эхолот рисует пустоту. Смещаюсь на полкилометра к контрасту температур, и судак уже там, как тень за колоночным лучом. Так проходит каждое моё плавание — партия шахмат между разумом рыболова и природным алгоритмом зубастого стратега.