На севере Атлантики рыбацкая душа крепнет под стуком волн, когда в эхолот ложится характерная дуга трески. Семейство насчитывает десятки форм,...

Сухая память хранит картину рассвета над озёрной гладью: леска сбегает из-под пальцев, а узел будто дышит вместе с течением. За...

Люблю июльскую зарю, когда водная гладь ещё хранит ночную прохладу, а бронзовые баки леща вспыхивают под плеском уклейки. Стая держится...

Десятки ночей у зеркальных прудов научили меня слышать «карповую кухню». Рыба рассказывает о предпочтениях тихим всплеском, вихрем мути и едва...

Я поднялся на лагуне ещё до розового прилива. Вода пахла йодом и холодным щебнем. Лёгкая сетка — мой привычный «паук»...

Я провёл десятки весенних и осенних рассветов у каменистых ручьёв, наблюдая, как форель снежинкой вспархивает из-под пены. Каждый выход рыбы...

Я впервые познакомился с ямными судаками, когда сильный северный ветер согнал воду к глинистому берегу. Глубокая воронка, в которой скрывались...

Кораблик, построенный собственноручно, выполняет неброскую задачу доставки оснастки за кромку травы, где береговая лодка бессильна. Тихий курьер поднимает приманку над...

Амур простирается на тысячи вёрст, меняя характер воды быстрее, чем тайга сбрасывает листву. Ниже собраны десять точек, где снасти ощущают...

Снежный скрип под сапогами, жёлто-серая заря над Ладогой, тонкий ледоход — условия, где я неизменно охочусь за корюшкой. Небольшая рыбка...