Антон ВладимировичШестнадцать сезонов подряд швартую катер у рифов Шааб Али и Эльфинстон. Вода прозрачная, но под иллюзией бирюзы таится химическая лаборатория: каждая вторая игла, шип или слизь несёт алкалоиды и фитотоксины. Я собираю материал о травмах на палубе, фиксирую отёк, гемолиз, судороги у новичков, сопоставляю симптомы с логами улова.
Токсический арсенал рыб Красного моря складывается из тетродотоксина, палитоцина, сихоидина, протеиновых ядов типа веррукотоксина. Они поступают в кровь через ранку за доли секунд, потому промедление равносильно сдаче позиций.
Крылатка-зебра
Kрылатая рыба Pterois miles расправляет плавники-крылья, словно парадный ветер визиря. Ядовитые лучи прячут веррукотоксин. Шип глубже булавочной головки приносит жжение, расползающееся до подмышки, затем парестезии, иногда парез дыхательной мускулатуры. В сумерках хищник медленно нависает над песком, начинающий снэп-хантер ловит блик полосок и тянется рукой. Ловить разрешаю только багрением от поясницы к голове, причём кожаная крага возле запястья обязательна.
Хвостоколы
Семейство Dasyatidae обитает вдоль песчаных плато. Хвост напоминает плитку янычара. У взрослого мобула шип длиной ладонь, снабжён возвратными зазубринами и канальцами с холестериновым токсином. При рывке на ярус хвостокол выбрасывает жало другой в 180°, рана рвёт гидрокостюм словно пергамент. Жидкость вызывает некроз сине-лилового цвета, через пять минут сердечная частота прыгает до 140 ударов. Помощник обязан погрузить ногу пострадавшего в 45-градусную воду: денатурация белка тормозит боль сильнее морфина.
Каменная рыба
Synanceia verrucosa миммимикрирует под коралловый обломок. Кожа покрыта сорбертами — слизистыми конусами, куда заходит песок. Под тяжёлым корпусом 13 игл, каждая снабжена поршневым мешком. Шаг босой стопой активирует поршень, яд выходит под давлением, ощущение сходно с расплавленным свинцом, пульс падает, правый желудочек встаёт стеной. Антидот вводится прямо в ранку в первые 60 минут. На борту держу ампулы ацетатного комплекса против веррукотоксина – отличие от устаревшего серотерапевтического набора «Stonefish I».
Шары-порхуньи рода Arothron производят тетродотоксин в симбиозе с бактериями Pseudoalteromonas. Дозы микрона хватит, чтобы остановить диафрагму взрослого мужчины. В пловцах встречается азарт: подхватить спятившего «шара» во время ночного света фонаря. При проколе клыков яд сразу попадает в рану, а при разделке — в пищу. Вылов отправляю только на исследовательские цели, прислуга камбуза получает строгий запрет.
Сиган Siganus rivulatus держаться кустов саргасса. Плавниковые лучи содержат сигуатоксин, структурный родственник цигуатери. При уколе наблюдаю колебания температурного восприятия: горячие предметы ощущаются холодными, и наоборот. Я называю этот феномен «тепловым миражом».
Scorpaenopsis oxycephala, или бородавчатка, по ядовитости едва уступает каменной рыбе. При съёмке с крючка использую двухзубый форцепс, клинок «кастетного» типа и плотные кевларовые перчатки. Ярус поднимают на палубу при попутном ветре, чтобы аэрозоль латекса не оседал на коже.
Барракуда Sphyraena barracuda часто накапливает сигуатоксин через пищевую цепь. Клиника стартует через три часа после жарки: нейропатиия, болевой спазм в суставах, металлический привкус во рту. В лабораторных журналах встречается термин «никтиферазия» — ночная идиосинкразия света у пострадавших.
Превентивные меры заключаются в трёх пунктах. Первое: обувь с жёсткой подошвой толщиной не менее восьми миллиметров при wade-заходе. Второе: пакеты сухого тринатрий-дигидрофосфата для горячих ванн и хелатирующей обработки раны. Третье: знание анатомии финнов и способ их складывания при съёмке с крючка. Списки антидотов и телефон гипербарического центра Джидды висят в рулевом доме рядом с картой дрейфовых рифов.
Саудовский берег запрещает коммерческий вылов каменной рыбы и крылатки-миль. За нарушение причитается штраф 40 тысяч риалов и конфискация снастей. Промысловые бочки оснащают ИК-метками, чтобы инспектор видел, где идёт официальная выборка для токсикологов.
Красное море дарит щедрый улов, но чужд сентиментальности. Хищники и рыболов ведут игру нервов, где одно касание приравнивается к проигрышу. Я возвращаюсь на базу, когда анемометр замирает на трёх узлах, а холодильники полны, однако головы экипажа свободны от адреналинового тумана — признак грамотного обращения с ядом.