Антон ВладимировичКаждый летний сезон я посвящаю тихой охоте на речных раков. Улов не похож на рыбалку: клешни слышны ночью, вода пахнет илом, фонарь рисует серебристые пятна на кромке камыша. За годы практики выработал подробный алгоритм, делюсь им без утайки.
Выбор подходящей речки
Раки предпочитают участки без сильного течения, с глинистым либо илистым дном, глубина два–четыре метра. Берег с коряжником и нависшими ивами создаёт естественные убежища. Перед выездом беру батометр — простая трубка с клапаном — проверяю температуру и кислород. При показателе выше двадцати градусов и содержании O₂ менее шести миллиграмм на литр рак зарывается глубже, улов сокращается, поэтому ищу прохладные ключи.
Выползаю на разведку в сумерках, бросаю каменный якорь-находку с верёвкой, затем продаю подводную камеру. Если на записи заметны ходки — узкие дорожки на иле — место годится.
Частные тонкости
Практикую три типа ловушек. Первой идёт верша из оцинкованной сетки с ячеёй 20 мм, прикормка — сладкий жмых подсолнуха в марлевом мешке. Второй способ — раколовка «конус»: плетёная воронка из рогоза, вход узкий, выход отсутствует, конструкция не травмирует клешни. Третий вариант — «скобка» из нержавейки, нажива фиксируется резинкой. За вечер ставлю двенадцать изделий на дистанции десять–пятнадцать метров.
Прикормка играет роль маяка. Сладости выделяют фурфурол, а эта органическая молекула заменяет запах распадающейся древесины — рак улавливает его антеннами. Чтобы усилить шлейф, добавляю каплю гваякола из ветеринарной аптеки.
Для шнура беру плетёнку PE 0,8 сечением 0,14 мм, она не «звенит» о камыш. Буёк вырезаю из пеноплекса, крашу флуоресцентным пигментом, чтобы луч фонаря отличал его от воды.
Ночной контроль
Через двадцать минут провожу первую проверку. Делаю подъём плавно, без гидроудара, иначе рак бросает приманку. Если вверху сидят самки с икрой, выпускаю их сразу — такая этика поддерживает популяцию.
При густом тумане применяю старинный приём — «звоновка». Натягиваю вдоль линии ловушек бечёвку, каждая корзина соединена металлическим язычком. Шевеление рака вызывает тихий звон, я слышу сигнал в палатке. Звук усиливается через резонатор из пустой банки.
Пойманных пересаживаю в кэдгер — вентилируемый живецник из рябины. Вода освежается обменом через сетчатые стенки, раки не соприкасаются, что исключает танатокинез — выброс токсинов при стрессе.
По окончании ловли перевожу добычу в ёмкость с влажными тряпками и ледяными кристаллами, выдерживаю до рассвета. Домой везу в аэрируемом кофре, компрессор питается от автомобильного прикуривателя.
Сварку веду в рассоле 2,5 %, добавляю ветку укропа и щепоть семян тмина. Варево кипит ровно пять минут, затем перехожу к мгновенному охлаждению в тафияре — ёмкости со снежной крошкой и солью, при температуре –5 °C панцирь фиксирует вкус.
Раковый жир не терпит долгого хранения, поэтому излишки вакуумирую и убираю в шокер –35 °C. Такой метод снижает автолиз, сохраняет гугениновый аромат — тонкий сладковатый оттенок пресноводного белка.
Под конец поделюсь деталью, которую когда-то подсказал старый ихтиолог: в клиновидных впадинах жабер рак прячет микроорганизмы рода Branchiobdella. Перед подачей на стол провожу короткое обжаритьвание панциря спиртовой лампой, избавляясь от нежелательных пассажиров.