Антон ВладимировичЯ рыболов-полевик с двадцатилетним стажем и журналом из двух тысяч записей. Лещ занимает в этом архиве главу-гигант: сто сорок девять экземпляров весом свыше трёх килограммов.
Барабанный обеденный бой колюшки, хлюп водяного падуна, шёпот донного червя — звуковой пейзаж, в котором лещ ищет пищу. Понимание акустики водоёма помогает вычислить коридоры кормёжки.
Узоры глубины
Рельеф дна читаю по эхолоту серии «Гермес-7» и по старому способу — лёгким грузилом-пробником. Лещ любит мягкую бровку между илом и ракушечником. Там тянется ленточная термоклина — рубеж температур. В сомкнутых строях держится жирный стратег, в рассыпчатом или шарит дрессированный подросток.
Прикорм подаю веером: тяжёлый шар с зеленым горохом, облегчённый микс с пеллетсом и облако молотых жареных конопляных семян. В аромате раскрываю альдегид гелиотропина — тонкий миндальный шлейф провоцирует даже сытого великана.
Трофейный рассвет
Случайные удары наблюдал и ночью, однако стабильный поток поклёвок идёт в серое окно: за сорок минут до верхней кромки солнца. Давление воды выравнивается, лещ подтягивается на стол прошедшей прикормки.
Снасть собираю без излишеств. Удилище фидер 3,6 м с вершинкой 1 унция. Катушка 4000, шнур 0,12, шок-лидер из флюрокарбона. Кормушка калибра 50 г, поводок 0,1 длиной 70 см, крючок №12 Crystal. Ветер, рябь? Ставлю подпасок-корону: дробинка 0,08 г в пяти сантиметрах от крючка, поклёвка превращается в чёткую регистрацию.
Для живой насадки держу вольфрамовую банку-червятник. Тофсоновский дендробена идёт на первый крючок, на соседнем ложе лежит обкатанный «бутыльщик» — личинка подёнки, пахнущая йодоформом. Комбинирую с «вздохом неона» — микроскопическая спираль люминесцентного пенопласта, фиксирующая горизонтальную подачу.
Тактика струи
Речной поток диктует посадку. Заброс провожу выше точки, даю снасти лечь веером, шнур выпрямляется, кормушка захватывает грунт. Лещ берет с нижнего края струи, предпочитает приманку, приторможенную на десять секунд.
При вываживании не спешу. Плавник пилит гладь, рыба стремится в боковой желоб. Подбрасываю кончик, погружаю вершинку на двадцать сантиметров, демпфируют рывки. Сачок держу глубоко, сетка из монофиламентной нити не травмирует слизь.
Трофейный лещ отдаёт тепло рук через зеркало чешуи. Снимаю крючок экстрактором-самураем, измеряю длину по компаратору, фотографирую для архива и отпускаю в родную стихию.
Водоём прощается тяжёлым буруном, словно раскрытой книгой, где новая глава уже прописана эхолотом и ароматом гелиотропина. Ловля продолжается, пока сердце стучит синхронно с подводным барабаном.