С самого первого выхода с бамбуковым прутом я веду летопись водоемов. Линии журнала пропитаны высохшей елью и запахом хвои, ведь...

Плотный туман тает к рассвету, и поверхность реки открывает подсказки. Сначала ищу резкий перелом глубин, обозначенный узкой лентой пара, стелящейся...

Спокойная зеркальная гладь в камышах хранит рыбу-врача — линя. В зарослях его выдаёт вихрь пузырей, похожий на шёпот ила. Чтобы...

Каждый визит на лед напоминает шахматную партию: фигуры — жерлицы, пешки — лунки, королева — осторожная сиговая стая. Я разъясняю...

Зимний горизонт под буровой лункой напоминает сцену театра кабуки: тишина, рассеянный свет, предчувствие всплеска. Балансир опускается в толщу, и сразу...

Я провёл немало рассветов на притоках Оби и Енисея, где стайный звон чебака напоминает хрустальный перезвон ложек в походном котле....

Я провёл три десятка сезонов на заболоченных поймах Оки и Вятки, наблюдая Esox lucius — зубастую владычицу прибрежных зарослей. Хищница...

Работая более двадцати лет застройщиком в клубной мастерской, я отсортировал тысячи катушек, перекатал километры лески и научился угадывать характер снасти...

Каждый визит к пойменной луговой заводи в тёплый майский рассвет открывает новую картину: вода теплится, воздух пропитан запахом гнилых прошлогодних...

Я опираюсь на два десятка сезонов, проведённых на Оке и среднем Дону, где скорость струи держится в районе метра в...