Антон ВладимировичНа широких равнинных реках я регулярно встречаю плотные стаи язя, ищущего обратное течение под песчаными бровками. Вид ведёт себя осторожно, поэтому любая мелочь в оснащении отправляет поклёвку в небытие.
Пульсация течения
Глубина около двух метров при скорости струи до трёх километров в час образует идеальное окно для кормёжки. Под водой слышен глухой гул прибоя, он гипнотизирует и рыба не ощущает присутствие человека. Ловлю веду с нижней бровки, забрасывая оснастку под углом сорок пять градусов к фидеру. Тишина обязательна: язь вздрагивает от гнутого камыша на берегу.
Весной, сразу после схода последнего шуга, хищник скатывается к устьям притоков, где температура поднимается быстрее. Первые тёплые лучи активируют фоторецепторы боковой линии, и клёв разгорается ближе к полудню. Летом стая мигрирует вверх по течению, занимая плесы с резким переходом илистого дна в галечное. Осенью я нахожу экземпляры у глубокой кромки камыша, там вода остывает медленнее, и плотная кормовая база прячется в корнях росшего тростника. Зимой рыба цепенеет, хватает наживку только в короткий сумеречный отрезок.
Тонкие снасти весной
Для пикеров выбираю бланк до трёх метров, тест до сорока граммов, строй – умеренно быстрый. Шнур плетёный диаметром 0,08 мм, поводок флюрокарбоновый 0,14 мм. Крючок № 8 по международной классификации подтупляю о наждачную пластину, получая микрозазубрину: язь удерживается надёжнее, но мясо не рвётся. Поплавочной удочкой ловлю на огруженный «оливкой» штекер шести метров, чтобы провести насадку по кромке обратки.
Наживки подбираю по сезону. Весной оптимален кокон личинки подёнки — жирный деликатес, пахнущий речной тиной. Летом рыба жадно втягивает сладкую чёрную смородину, сорванную с прибрежных кустов. На закате работают микроколебалки белого цвета длиной три сантиметра, при ступенчатой проводке приманка рисует в толще воды серебристую комету, соблазняя хищника.
Прикормочный рисунок
За корм превращать дно в кашу недопустимо. Пять шаров размером с апельсин укладываю веером: первый на середину, крайние — по левому и правому борту струи. В смесь ввожу молотый кориандр, сушёный гаммарус и крошку копчёной плотвы. Аромат держится дольше, чем классический ваниль, и не отпугивает крупные особи. Через каждые двадцать минут подбрасываю два шарика с грубой фракцией — резаным червём и перловкой, замоченной в конопляном масле.
Поклёвка язя напоминает удар по резонатору: поплавок дрожит, вторая секунда — мощный рывок к глубине. При фидерной снасти вершинка изгибается порывисто, словно ветка ивы под шквалом. Подсечку делаю короткую, без высотного взмаха, чтобы не вспугнуть стаю.
Во время вываживания рыба крутится винтом, стараясь прорезать снасть ланцетным спинным плавником. При сопротивлении свыше трёх килограммов переворачиваю удилище под сорок пять градусов, заставляя идя двигаться по дуге. Подсачек держу в воде до последнего, иначе сияние лески устрашит трофей.
Пойманный экземпляр часто глотает крючок глубже заглоточной дуги. В таком случае применяю готтентотскую петлю — петля из толстой нити, вводимая через жаберную крышку для выворачивающего движения поводка, травмы минимальны. После фото трофей отправляется в стихию. Так сохраняю репродуктивное ядро стаи и оставляю себе только средние по размеру экземпляры на уху.
Когда августовский туман поднимается над плечом, я вновь вспоминаю первый шорох поклёвки язя, услышанный в десять лет. С тех пор каждое новое утро на реке дарит ощущение перевёрнутых песочных часов: пока крылья стрекоз касаются воды, время течёт медленнее и рыбалка превращается в разговор с течением.