Антон ВладимировичКарась остаётся капризной пресноводной рыбой. Капризы притягивают меня уже тридцать лет. За сотни выездов накопилась целая коллекция наблюдений, нюансов оснастки и приёмов прикормки, которыми делюсь.
Типичный пруд с карасём напоминает хуторскую кладовую — тишина, глинистые берега, прошлогодний камыш слушает ветер. Под плёнкой перифитона дрожит мутноватая вода, насыщенная метаном. Газы выходят в полдень, вызывая всплытие пузырей, рыба отвечает коротким всплеском у кромки.
Дно скалистое, глубина редко переваливает за два метра. На грядках рдеста карась держится плотными группами — азотистая подпитка там выше. При солнечном свете активируется перифитон, икра прошлой весны служит взрослым особям дополнением к рациону.
Посадки весной
Тёплый ручей подаёт кислород, и рыба смещается к устью. Вялый мартовский клёв раскачивается кратковременными подходами. Прибор гидрохимик, замеряющий окислительно-восстановительный потенциал, фиксирует всплеск активности при +8 °C. Крючок номер 14 с мотылём выходит победителем перед червём: жёсткая насадка отпугивает постинфарктного хищника — ерша, а карась втягивает мягкого кровянка.
Плоский поплавок с килем 1,2 г держит поток. Заметив еле различимый дрейф, приподнимаю удилище, создаю ретроградную тягу — леска выравнивается вдоль струи, наживка зависает вцу. Касание губы ощущается в ладони ещё до погружения антенны, удар тих, словно плеть по полотняной стене.
Дождливое межсезонье приносит сюрпризы. Тонкий карась, изголодавшийся подо льдом, жадно сглатывает зерно пшеницы, распаренное до состояния «клейстер». На прикормочных шариках использую фреакцию 8 мм, добиваюсь точечного облака. Дополнительный аромат — гваякол 0,2 мл на килограмм смеси — смазывает окислы железа, повышает привлекательность плавающих частиц.
Летние сюрпризы
К середине июня давление прогревает воду до двадцати пяти градусов. Карась капризничает: яркое солнце режет зрачок, вибрация от лодочных моторов штормит всю акваторию. Выручает ночная сессия. Пик клёва с двадцати двух до нуля часов, когда лещ угомонился, а плотва ушла на русло. Радиосигнализатор с ультразвуковым датчиком фиксирует шевеление, не тревожа комаров.
Прикормка переходит на сладкий профиль. Растёртый гра с карамелизированной патокой, чуть соли и земляной пылевой фракции создают шлейф. Термин «галаксия» рыбаки применяют к сиянию фонарей над водной гладью. Я беру слово из гидробиологии: фитоиллюминация — вспышки планктоновых альгинов при касании весла.
Монтаж глухой скользящий. Груз-оливка 6 г, поводок 0,12 мм флюоро применяю длиной пятнадцать сантиметров. Такой тандем выдерживает траву, не цепляя донный ил. Крючок под номером 16 с коротким цевьём входит в губу чисто, без разрывов.
Жаркий полдень заставляет рыбу стоять в ямах. Безделье времени заполняю маркерным сканированием микрорельефа. Отметка ритмичного перегиба донного корыта стартует с глубины 1,6 м, там оставляю кормовой «ковёр» из крошки печенья и порошка ферментированного гороха. Через час первое подтрагивание, потом монотонный подъём поплавка — «лифтовый» клёв.
Зимние хитрости
Лёгкий мороз сковывает пруды тонким стеклом. Карась замирает в анабиозе, но не гибернирует полностью. Изредка верендарии — мелкие пузырьки газа подо льдом — выдают дыхание донных особей. Применяю мормышку «чёртик» массой 0,18 г в паре с нано-мотылём, подаю вертикальными микродугами длиной три сантиметра.
Лунка не крупнее ладони, кромка притуплена ножом, чтобы исключить блики. После пробивки шумовки избегаю, дабы не пугать стаю. Пауза тридцать секунд, дальше — мягкое покачивание. Клевый сигнал — плавное утяжеление, будто кто-то свозит мост на тросах вниз по течению.
При вываживании держу леску в пальцах. Карась сопротивляется рывками, напоминающими тремор натянутой струны. Вершинка хлыста опущена под лёд для гашения амплитуды. Тонкая сталь крючка «Капля» с химической заточкой просекает губу без вырывов.
Мясо зимнего карася плотное, лишено запаха ила. Чистка проходит мгновенно: чешуя крошится, словно обожжённая перловка. Количество межмышечных костей невелико, благодаря низким темпам роста.
Ловля карася оттачивает терпение, развивает наблюдательность, учит читать воду так, как бакенщик читает фарватерную карту. Каждая поклёвка — письмо неизвестного автора, каждая покладка лески — точная запятая. Я исправляю орфографию реки, и река отвечает тихим всплеском.