Антон ВладимировичСом — ночной исполин, лагерный костёр под жидкой крышей. За четверть века скитаний я видел, как хищник втягивает сигарету, будто фокусник прячет платок, и как его боковой канал слышит пролёт стрижа сквозь толщу метра воды.
Его ареал растягивается от нижней Сены до верхней Тунгуски, охватывая дельты Днепра, Кубани, Ахтубы. В городской черте рыба выбирает анаэробные воронки под мостовыми опорами, в тундровой зоне — прогретые карманы стариц. В Нёмане усатый держится под гранитными откосами, где шум электроволн маскирует звук квока.
География улова
Под Волгой трофей чаще встречается на «бобровых» ямах: размытые хатками свалы с глубиной тринадцать–пятнадцать метров. В Одере я проверял растрескавшийся мергель — там сом набирает жырок, питаясь бентической лиственничной молью. В Или пятьдесят процентов улова дают искусственные контр банки, образованные выбросом грунта при дноуглублении.
Гидробиологи называют любимое ложе сома «хатерий» — застойный участок с сероводородной линзой и коряжистым навалом. Летом температура там колеблется 21–24 °C, pH опускается до 6,8, а биомасса сифонофагов достигает 420 г/м². Хищник стоит носом к выходу, словно сфинкс на подводной веранде.
В июне усатый поднимается выше, обтираясь о гранитный «прибойный плитняк». Августовский грот ревёт грозовой удар — сом садится в русловую лыжу. Зимой ему хватает покоя: глотка сжимается жировой складкой, физиологи окрестили явление «квазианабиоз».
Снасти и оснастка
Для экземпляра свыше тридцати килограммов я беру штекерный бланк Test Curve 8 lb, шнур PE #6, флюоро ставку 0,9 мм. Крючок — кованый Otta № 7/0 с отпиленной бородкой: так ткань губы не рвётся при вываживании. На квок ставлю титановый диск диаметром 45 мм, звук «к-лох» с укороченной второй ударной фазой действует точечно, не поднимая мелочь.
Редкий термин «дипласт» звучит в арсенале джигитов, так именуют резиновую приманку, пропитанную квадратином — маслом семян катрана. Аромат напоминает подгнившую миногу, точно бьёт по хеморецепторам сома. Для ночной ловли я монтирую «стиральный поплавок» — пенованный шар с глицериновой капсулой, которая медленно выпускает облако лизина. Лизин служит трофической меткой, считываемой хищником даже при мутности 1,5 дм.
В старообрядческих деревнях мне встречалось слово «кандийка» — верши, сплетённые овечьими сухожилиями. Они работают, когда вода мутна от паводка: сом нащупывает грубую фактуру, застревает усом, а затем втягивается. Метод трудоёмок, но котловая рыба до девяти кило попадает нередко.
Трофей и кухня
При поимке я пользуюсь «параболическим отдыхом»: выкладываю рыбу боком в воду на пятнадцать секунд, чтобы выровнять парциальное давление кислорода, потом поднимаю в мат. Для фотосессии достаточно пяти мгновений, иначе жабры темнеют.
Филе трофея часто называют «стеклярусом» за мерцание миофибрилл. В коптильне я применяю альдегидный рассол: 32 г соли, 4 г сахара, по столовой ложке джунгары и хвойного дегтя на литр. Джунгара — молотый черемуховый плод, он дарит солоноватый дымный привкус. Шкуру не снимаю, чтобы коллаген оставался целым: при температуре 68 °C он превращается в эластичный глютелин, удерживающий сок.
Печень сома весит до трёх процентов массы тела. На тайменевых зимниках я жарю её на дне алюминиевого ковша, смазанного медвежьим салом, добавляя порошок галеги. Галега нейтрализует запах ида, возникающий из-за содержания триметиламина.
Личинка двуустки Clonorchis sinensis, к сожалению, встречается в некоторых прирусловых ковшах Амура. Чтобы устранить риск, рыбу прожариваю не меньше восьми минут при 74 °C и сдабриваю уксусной эссенцией до pH 4,2. Органолептика не страдает: кислотность подчёркивает ореховую ноту.
Сом — бархатный бас подводного хора. Уважающий себя рыболов хранил, хранит и сохранит к нему почтение, оставляя коренное поголовье под торжественное бормотание перекатов.