Антон ВладимировичНа ледяных плечах среднего Енисея я провёл не одну зиму, и муксун стал для меня мерилом чистоты мастерства. Бело серебристый сиг с янтарным зрачком предпочитает воду чуть холоднее четырёх градусов и придерживается границы кисловатых ключей. У него нежные, почти прозрачные плавники, поэтому резкий контакт с леской мгновенно пугает рыбу.
Весной и ранним летом муксун собирается у ледостойких уступов, где спорят два течения. В глухозимье рыба замирает на глубине, подёргивая мелкого бокоплава. Обрастание её жабер нежно, и деликатность снасти выходит на первый план.
Где искать муксуна
Ищу стаю вдоль тальвега, отмечая на эхолоте колебания дна в 40-сантиметровых интервалах. Рефракционная линия между мутным и приталенным слоями действует как коридор. На картах такой участок выглядит фигурной скобкой, обрамляющей подводный бугор. Точка притяжения — переход из песка в мелкую ракушку, там рачки Pontoporeia следуют за связкой кислородных струй.
При слабой заре под льдом слышен хрустовой шепот — сигнал начала кормёжки. Поднимаю датчик, чтобы не тревожить рыбу ультразвуком, и по дрожанию флажка считываю её амплитуду движения. Пауза между касаниями отвечает периоду секунда — полторы, значит мукусун берёт насадку шорт-пауками, без длительного втягивания.
Снасть под лед
Использую кивковое удилище из прута кимгала — гибкой древесины северного клёна. Леска 0,12 FluoroIce держит разрывное усилие 2,8 кг и не садится при минус тридцати. На конце флуоресцирующая вишнёвая мармышка «капля N7» с крючком Owner №14. Кивок — пластина из лавсана, работающая в диапазоне 15–25 гц.
Груз оформляю в технике «кайра»: дробинку обжимаю не плоскогубцами, а краем костяного тигеля, чтобы не оставлять рубцов. Узел — двойной half-blood с контрспиралью, исключающей сдвиг. Такая конфигурация держит рыбу на амплитуде без выламывания губы.
Тайная наживка
Лучшие результаты дарит личинка подёнки, вымоченная в кедровом масле с каплей живицы. Аромат маскирует запах нейлона и создаёт тонкую плёнку. Личинку цепляю за кожный отросток между кольцами — так она изгибается, словно икорная нитка.
При поклёвке опускаю кисть, позволяя рыбе развернуться, и фиксирую крючок коротким щелчком, будто закрываю старый складной нож. В первый рывок муксун идёт спиралью, линия перекручивается, поэтому держу палец на шпуле, создавая микроскопический тормоз. Рыба сдаётся у лунки без всплеска, серебро шкварчит, будто тонкий лёд.
Крупных самок отпускают, снимая крючок под водой с помощью изогнутого разжимника. Популяция северных сигов не терпит огульного забора, а селекция через трофейную поимку подкрепляет устойчивость поголовья. Мелочь отправляю обратно без поднятия на воздух, прикрывая лунку налобной кепкой, чтобы сетчатка рыбы не обожглась солнцем.
Зимний городок на льдине засыпает медленно. Костёр шипит дёготем, и в свете керосиновой лампы зеркалится свежепойманный мукусун — будто утренний полярный зародыш луны. Такое мгновение оправдывает мороз, долгие переходы и тишину, разрезаемую треском отрывного льда.