Антон ВладимировичФевральское плато зимы шестым чувством наталкивает меня на окуневую охоту. Лёд уже устоялся, толщина заметно выше декабрьской, а вода под ним кристально прозрачная. В такие дни я прихожу к водоёму задолго до рассвета, когда термометр зависает возле —15 °C, а снег скрипит, словно пергамент.
Начинаю с проверки кромки пешнёй: три удара, оценка цвета воды, шаг. Насыщенный изумрудный оттенок говорит о прочности, мутный кофейный — сигнал к обходу. В кармане всегда лежит вертлюжная верёвка-спасалка, а на рукаве щёлкает сигналка бароклапана — датчика резких скачков давления.
Поведение февральского окуня
Во второй половине зимы полосатый хищник сбивается в плотные куртины и стоит ступеньками вдоль гряд остатков трав. Днём он лениво парит на высоте ладони над грунтом, отзываясь только на раздражитель с яркой фосфорной точкой. Утренний прилив аппетита длится минут сорок сразу после первого румянца востока, затем клёв прячется под барическую пилу.
Снасти без излишеств
Мой комплект лаконичен: удильник длиной 28 см с лавсановым кивком 0,12 мм, балансир пятисантиметровка-шведка массой 8 г и флюорокарбоновый поводок 0,17 мм, закалённый каландрированием. Каландрирование — прокат через тёплые барабаны, при котором память лески уходит, а структура уплотняется. Для пассивной стаи беру безмотыльную мормышку «гвоздик-шар» с вольфрамовым сердечником, крючок прикрываю ювелирной бисериной аурипигментного оттенка.
Техника поисковой лунки
Сверлю серию лунок ромбическим рисунком: пять шагов по диагонали, перевал, ещё пять. Каждая лунка подписывается карандашом на льду — время первого опускания. Через семь-восемь минут без отклика перемещаюсь. Такой темп держит рыбалку в спортивном ритме, не даёт застаиваться рядом с пустой точкой.
При ловле балансиром делаю три прогрессивных взмаха, сбивая приманку вверх на двадцать, пятнадцать и десять сантиметров. На паузе держу удильник так, будто слушаю звон подлёдного тундристора — неожиданно пронзительный писк, возникающий при трении льдин. Если окуню нужен добивочный акцент, иду на приём «свободный планер»: слегка подбрасываю балансир свободной снастью, создавая дугу лески, приманка медленно погружается, штопоря хвостом.
Безмотыльная классика строится вокруг ритма «шквал-пауза». Десять-двенадцать высокочастотных покачиваний, секундное замирание, затем плавное опускание на ладонь ниже. Поклёвка часто похожа на лёгкое связывание пальцев перчатки — давление едва ощутимо, зато кивок кланяется выразительно.
Подсечку проводку сопровождаю минималистично: кистевой щелчок вверх, катушка забирает лишние 40-50 см, хищник уже на крючке. Вылёживать севшего окуня не терплю: ледяной столб — слабый амфитеатр, жёсткий флюорокарбон быстро выводит подъём.
Пойманную рыбу сортирую сразу: трофеи свыше 350 г идут в холщовый мешок с хвоей, молодь отпускаю, предварительно прокачав жабры обратным течением воды из лунки, создаваемым ладонью. Такой приём снижает декомпрессионный удар.
Февраль нередко дарит серию вибраций, запоминающихся лучше летнего звона колокольчиков. Когда после заката зажигаю примус, стайка полосатых уже шумит в мешке, а во рту стоит хрустальная свежесть с привкусом хвои. Снимаю бахилы, разглядываю линиию горизонта, и понимаю: зима отдаёт последнюю соль тепла тем, кто умеет читать лёд.