Антон ВладимировичОпыт охоты на тайменя тянется у меня свыше трёх десятков сезонов. Начинал ещё студентом, когда острые колебалки дарил старший брат. С тех пор обошёл Енисей, Лену, притоки Ангары и тихие плакаты северных устьев. Таймень разный, но неизменно царский, будто седой боярин под панцирем из мышц.
Трофей выходит к поверхности чаще других периодов во время первого ледохода и в зарю высоких летних гроз. В такие часы вода несёт палую листву, смывает личинок, и хищник у кромки сильных струй ищет лёгкую пищу. Понять пиковый кус — половина победы.
Топография русла
Таймень живёт там, где течение чертит перемычки, обратки, карманы под прибрежным валуном. Клокочущая струя насыщает воду кислородом, осложняя маскировку добычи, однако массивная рыба в силе стоять, расходуя минимум энергии. Сканирую дно боковым эхолотом, выискивая эндрюсовы гряды — узкие вытянутые отмели, названные по фамилии геолога, описавшего их на Подкаменной Тунгуске. Летом хищник закладывается под подпорный свал гряды, выставив голову к напору. Осенью двигается в горизонте пять–шесть метров, подбирая стайку европейской пеляди.
Тактика заброса
При ветровой струе использую технику ортодромии — траектория броска рассчитывается так, чтобы приманка двигалась по кривой минимальной дуги вдоль большого круга, словно самолёт дальнего следования. Леска летит над водой, как графитовый багет дирижёра, режет сырой воздух, заставляя рыбий пузырь предательски дрогнуть. После касания даю приманке утонуть до второго счёта пульсом и начинаю ступенчатую проводку. Хищник часто хватает во время свободного падения, когда блесна вспыхивает на бачок.
При поклёвке стык вершинки и комля выбрасывает сигнал в ладонь, словно электрический угорь. Подсечка короткая, без запаха. Таймень упирается, ныряет в косую глубину. Удерживаю его полупролётным тормозом: шпуля проворачивается чуть быстрее, чем скорость рывка. Приём носит название «шверц» — от старого судоходного способа сдирания ветра с паруса.
Оснастка и приманки
На реках с каменным дном беру шнур класса восьмой по шкале ASTM, чтобы сохранить отстрел при плиссировке лески о кварцит. Поводок флюорокарбон длиной локоть. Карабин миниатюрный, так риккардо не нарушает игру воблера. Люблю стриммер «сарба», связанный из меха яка: ворс длинный, шапка красная, напоминает малька подусты. Весной подаю плавающий вариант, в августе — тонущий на медной трубочке. В сумерках работает «колориф» — вращалка с гравировкой на лепестке, дающая сине-зелёные блики, совпадающие по спектру с фотопиком сетчатки тайменя.
Трофеи свыше метра стараюсь отпускать. При реанимации держу рыбу плашмя, направляя морду к умеренной струе. Когда спинной плавник начинает дрожать, а жаберные крышки движутся ритмично, дракон уходит, чуть коснувшись хвостом пальцев. Честь спортсмена сохранена, популяция получает шанс продлить род.
Говоря о личной безопасности, ни разу не опущу револьвер в кобуру раньше финиша вываживания: бурый медведь выходит к звону катушки как на звон колокольни. Фальшфейер, гром-пакет — стандартное снаряжение. Пакльуарийский капюшон из смазанной льняной ткани держит руку сухой даже под штормовой микробризой.
Inuït именуют тайменя «зогмунр», что переводится как «речной бык». Импонируетрует точность образа: тяжёлый, недоверчивый, с внезапной лобовой атакой. Удар напоминает топор Кожемяки, перерубающий обухом гладкий клён. Только доверяя тишине течения и собственному сердцу, рыбак берёт над зверем преимущество.
На берег возвращаюсь с коротким свистом, чувствуя, как галька под подошвой звучит, будто жаворонков хор. Оставляю за собой лишь цепочку следов и аромат воскового костра, чтобы через год прочесть их, словно страницы эпоса, и вновь сплести диалог с хозяином сибирских вод.