Антон ВладимировичПервая талая вода даёт реке чуть слышный звон. Лёд ещё держит середину русла, а у береговой кромки появляются прозрачные клапаны, под которыми плотва, будто небесное отражение, рисует плавные эллипсы. Я выхожу на охоту именно тогда: разогрев мышц весенним хрустом льда, слышу, как под сапогами поёт просыпающийся ручей. В такие дни плотва питается уверенно, хотя капризничает выбором горизонта. Замедленный кровоток заставляет её держаться ближе к дневному прогреву, и задача — прочитать этот «солнечный текст» до запятой.
Фенология клева
Сигнал к выезду для меня — «окно Фролова»: период, когда ночная температура удерживается выше –2 °C три-четыре дня подряд. Под крышкой льда образуется «хемоклин» — прослойка кислородной воды, куда устремляется планктон. Плотва идёт вслед корму, поднимаясь с глубины на пятиметровую бровку уже к полуночи, но берёт снасть лишь после рассвета, когда угол света снижает пугающий контраст шёлковой лески. Клёв обычно длится час-полтора. Для продления выбираю участок с чередованием буторчатой (валунной) и илистой почвы: рыба попеременно заходит в область шума и замирает в тихой ложбине, что создаёт вторую волну активности.
Снасть без компромиссов
Сторонистые потоки ранней весны бросают крошечные вихри — блеснение лишено смысла, эффективнее штекер длиной 9,5 м. Рабочий кончик — монолитный кит с полостной вставкой из дуральгана: металл снимает дрожь ветра. Леску ставлю 0,08 мм фторкарбон цвета «дым льда». Поплавок каплевидный, 0,6 г, с кильком из фосфорового стекловолокна: свечение удобно фиксировать в пасмурные сутки. Груз «оливка» распределён двумя «лягушками» — термин старых шинкарёв, означающий парный подпасок, держащий приманку под углом 25°. Крюк №18 с удлинённым цевьём работает вместе с куском червя длиной с чесночную дольку, хвостовая часть свободно колышется, имитируя «апонгию» — так латиняне называли личинку ручейника.
Прикорм: живая мозаика
Сухие смеси при низкой температуре медленно растворяются, поэтому использую «шрапнель»: разбиваю две горсти озёрной земли, добавляю толчёных кастеров и каплю анисового масла. Шар бросаю чуть выше по течению, чтобы он разрыхлился над бровкой. Внутри кормового облака запускаю «каракс» — мелкий опарыш, окрашенный марганцовкой до фиолетового оттенка, плотва реагирует на цвет быстрее, чем на запах. Дозирую порционно: пять-шесть личинок после каждой третьей поклёвки. Рыба остаётся в точке, не насыщаясь.
Техника проводки
Первую проводку делаю «шёлковым поворотом»: при контакте груза с дном приподнимаю кончик удилища ровно на ширину плеча, создавая плавный диагональный дрейф. Поплавок начинает выписывать элипсоид — сигнализатором служит лёгкая тень под антенкой. Поклёвка — едва уловимое притопление. Подсечку выполняю «веером»: кисть движется по часовой стрелке на дуге в 40°, благодаря чему леска режет воду без резкого хлопка. Фрикцион затягиваю до усилия 160 г: тест подбирал по канатной формуле Липшица, держащей отношение прочности к растяжению.
Работа с добычей
Плотва ранней весной обладает нежным ртом, крюк безжалостно рвёт ткань при малейшем перегибе. Подсачек держу в воде. Подведённую рыбу не вывожу на воздух сразу: даю ей два-три оборота внутри кругового полотнища — это снимеет парусность, рыба успокаивается. После извлечения снимаю слизь влажной ладонью, закрывая жаберные крышки пальцами: так удаётся избежать задевания редкого термального кармана, когда телесные чешуйки потрескивают от перепада температуры.
Экстремальные ситуации
При похолодании до нулевой отметки вода «скручивается» — возникает турбулентная линза, уводящая приманку. Тогда перехожу на «дровяную проводку»: смещаю подпасок к крючку, удлиняя паузу на падении. Поклёвка в таких условиях выражена подъёмом антенны на один деление. Смена погоды нередко рождает «айсштоке» — плавающие столбики льда, при их появлении перемещаю место ловли на ,50–70 м ниже по течению, где ледяные пробки разбиваются о мельничную гряду.
Сохранение трофея
Мартовская плотва пахнет свежим огурцом благодаря высокой концентрации 2-нонанола. Чтобы аромат не улетучился, складываю улов в «хладоствор» — самодельный мешок из двойной сетки, между слоями которой лежит лыко. Материал впитывает слизь, но держит влагу. На берегу сразу потрошу: чернильное молочко из желудка способно испортить вкус уже через час. Жарю на тонкой решётке, смазывая кожу оливой ликурии — греческое масло первого холодного отжима проявляет ореховые оттенки весеннего белка.
Философия процесса
Ловля ранневесенней плотвы напоминает чтение рукописи, чьи буквы будто вырезаны на льду тонким резцом. Клёв короток, но я погружаюсь в него, как в старинный хронотоп, где время вязнет в слюдяных разводах воды. Одни рыболовы ищут адреналин, мне ближе «медленный поршень»: дыхание синхронизируется с плавным дрейфом поплавка. За полдень набираю, в среднемем, два десятка рыбин, но главная добыча — созерцание. Плотва, зеркальное семья весны, каждый год напоминает: река думает медленнее, чем человек, и поэтому у неё всегда выходят безупречные строки.