Антон ВладимировичГоблин, или акула-домовой, редко встречается в сводках трофейной рыбалки. Случайный подъём монстра с медовым оттенком кожи запоминается надолго, поэтому я держу заметки о каждом контакте коллег с этим глубоководным хищником.
Тело вытянуто, почти угревидное, с мягкой кожей, лишённой дермальных зубчиков. Самки доходят до четырёх метров, самцы обычно короче. Масса отдельных экземпляров переваливала за триста килограммов.
Физиогномика хищника
Главная деталь — клиновидный рострум, начинённый электро-рецепторными ампулами Лоренцини. Ноздри вынесены на края «капота», благодаря чему животное сканирует слабые токи добычи даже в мутной воде. Челюсти выбрасываются вперёд как плети копьемёта, движение называется керактопротрусией и завершается мгновенным схлопыванием зубных пилей. Передняя серия — тонкие дурицепсы, задние — пилоидные кумиры для размола панцирей ракообразных.
Красноватый оттенок связан с тонкой эпидермой: через неё просвечивает кровь, насыщенная серовато-голубым формовым элементом гемицидиным — редким пигментом, фиксирующим кислород при давлении свыше ста атм.
Ареал и маршруты
Карты поимок рисуют распылённый рисунок: западная Атлантика, Индонезийская котловина, бухты Нагоя. Глубина встреч варьирует от двести до тысяча триста метров, пик частоты — у бровок континентального склона, где температурный градиент создаёт кормовой коридор.
Ночью акула поднимается выше, иногда захватывая паланги с глубоких ярусных снастей. Днём она уходит под термоклин. Скорость перемещения невелика, плавники широкие, с сильно развитой нижней лопастью хвоста, служащей рулём в плотной толще.
Рацион
Меню включает кальмаров рода Oegopsida, красноклешневых креветок, удильщиков. Электролокация помогает удерживать курс на мягко тельную цель, а керактопротрузия решает задачу молниеносного захвата. Глотка снабжена остеодесмовыми складками, препятствующими обратному току.
Попадая на крючок, акула-домовой редко проявляет ярость, скорее висит маятником. Глубокое утомление приходит через пятнадцать-двадцать минут, после чего подъём превращается в рутинный труд лебёдки. На борту страха нет: давление снизилось, кишечник вышел через рот, челюсти потеряли подвижность.
Филе отдаёт аммиаком, поэтому гастрономической ценности нет. Зоологические музеи, напротив, платят за свежую тушу ради изучения цитолофильных паразитов и микроструктуры рострума.
Встреча с домовым напоминает выход подводного призрака: кожа прозрачная, глаза шаровидны, тело гнётся как сырая ветка можжевельника. Рыболов получает редкий кадр памяти, океан возвращает гостя в бездну, и шторка глубины захлопывается вновь.