Антон ВладимировичПервые декабрьские морозы застилают озёра стеклянной коркой, прозрачно-голубой и тревожно звонкой. Я выхожу на лёд с полной грудью тихого восторга: впереди охота на окуня, рыбу честную и вздорную.
Хищник сбивается в стаи-штаны, кочует вдоль бровок, предпочитает крепкие участки, где течение приносит кормовые облака циклопа и мормы. Лунки, пробитые в подобных точках, редко пустуют.
Сканирование акватории
С утра я двигаюсь змейкой, сверлю разведочные точки буром с ножами «бобры». Подо льдом работает ледовый флешер, выдающий цветные дуги: красная вспышка сигнализирует о стайке, жёлтая о свободной воде. Хищник стоит чуть выше донного уступа, реагируя на мельчайший шум.
Для ускорения поиска применяю гидролокатор типа «форельник», сконструированный из паяного латунного цилиндра, в котором пьезокристалл испускает узкий импульс. Прибор вырисовывает рельеф, определяя микроплато, где окунь устраивает засаду.
На старом болоте, где подо льдом притаилась тёплая ключевая струя, выручает ручной тепловизор. Тонкие температурные переливы на поверхности указывают на поступление кислорода, а значит на корм. Там и строю основную серию лунок.
Тонкая настройка снастей
Люблю удильник длиной ладонь с хлыстиком из карбона ST-40. Такая миниатюра гасит рывки, при этом передаёт легчайшее прикосновение зубастых губ. Леска флюоресцентная, сечением 0,08, обработана составом «силикон-дзукен» для защиты от наледи.
Зимой окунь предпочитает компактный корм, поэму о балансирах я оставляю на февраль. В разгар января главную роль играет мормышка из вольфрама формы «банан» массой 0,26 г. Крючок №18, обвитый флюрочином красного цвета. Подвешиваю личинку репейника либо мотыльной цепочкой — пятёрка личинок на коротком поводке.
Иногда подключаю «шаркун» — груз без крючка, прыгающий по дну и поднимающий ил. Этот приём, именуемый флокуляцией, собирает рыбу в ореол мутного облака. После пятиминутного танца клыкастая стая подплывает буквально под лунку.
Тактика дневного клёва
Утренний выход короток, не дольше сорока минут. В этот промежуток применяют агрессивную игру: двойной подъём на 30 см, пауза, лёгкий кивок. Клюшка тела балансирующей мормышки рождает звонкую вибрацию, рыба поднимается струйкой огненных полос.
Полдень приносит штиль в поклёвках. Чтобы не терять время, ставлю жерлицы с живцом длиной ладонь. Лунки прикрываю стружкой льда, сверху укладываю короткий козырёк-плато из снега для маскировки. Флажки окрашены флуором, их видно за сотню шагов.
Когда катушка вспухает резким треском, подлёдная дуэль начинается. Я держу удильник боковым хватом «самурай»: такой приём мгновенно гасит рывок. Подо льдом рыба описывает спираль — движение, называемое ихтиологами гироскопированием. Слабину не допускаю, иначе крючок распиливает губу.
Вечер окрашивает ледяную пустыню лиловым светом. На санках уже сверкает три десятка бронзовых горбунов. Я тушу бур, убираю флажки и прислушиваюсь: лёд поёт, словно струна гуслей, обещая новую встречу.
Перед уходом капля рыбьего жира выливается в каждую лунку. Аромат образует кормовой шлейф, который ночная стая продолжит исследовать до утра, так что рассверливать площадку завтра станет проще.
Зимний окунёвы лов — музыка терпения, точной механики и хрустального льда. Подобный концерт не терпит суеты, зато награждает щедрым драйвом и яркой, звонкой тишиной.