Антон ВладимировичЧернолесские пруды зимними декабрьскими сумерками на первый взгляд кажутся безжизненными. Однако краснопёрка, словно искра подо льдом, остаётся активной даже при минус десяти. За три декады практики я убедился: грамотно подобранный темп поисковой лунок и нестандартная подача приманки приносят ровный клёв, невзирая на барометрические качели.
Начинаю с быстрого галсирования шуруповёртом: серия из девяти лунок на дистанции пять шагов, глубинник-зумпф (ручной отвес для промера лунок) фиксирует ступеньки рельефа. Краснопёрка любит подводные балконы, где илистая кромка встречается с пятнами прошлогодней осоки. Там вода чуть прозрачнее, а кислородный режим стабильнее.
Где ждать поклёвку
Завсегдатаи зимних выездов подмечают интересную деталь: утром стая держится ближе к берегу, после полудня откатывается к центральному корыту. Я сверяю маршрут с цифровой батиметрией на эхолоте-флешере, затем делаю отметки маркерным фломастером прямо по льду. При таком подходе пустых лунок практически не остаётся.
По кислородному клину вода на трёх метрах, подо мной густая облачная взвесь, эхолот рисует странную полоску на полметра выше дна. Там же фиксирую одиночные «бусинки» крупняка. Лучшими оказываются участки без донной травы, где ил перемежается с песком.
Снасти и оснастка
Лёгкая лапшевидная удочка длиной 30 см на карбоновой хлыстине управляется одной рукой. Поставил леску 0,07 Fluoro core, поводок чуть тоньше. Узел «паломар» держит нагрузку даже при резких протяжках. Приманка — «чертик» диаметром 2,2 мм, цвет гречишного мёда с вкраплениями перламутра. Для пассивной стаи меняю на «гвоздешарик» с каплей флуоресцина.
При балансе важна плавучесть: свинцовый сердечник я прокалываю микроскопической канадой и впускаю пузырёк воздуха, добиваясь нейтрального поведения. Кивки ставлю лавсановые с тестом до 0,25 г — они отрабатывают мельчайшее касание.
Нестандартное решение — «пауза Шпрингера» (остановка мормышки с отчётом до семи): после касания дна поднимаю приманку на ладонь-полтора, замираю на семь секунд. Часто в данный миг кивок грузнеет. При ложном сигнале применяю дуплетную подсечку: микродвижение кистью, затем акцент плечом.
Игра и подсечка
В солнечный антициклон работаю высокочастотной дрожью, держа удочку между колен. Когда на горизонте плотная снежная свита, перехожу к широким размашистым маятником, задавая амплитуду до десяти сантиметров. Краснопёрка откликается звоном плавников, порой выходя под самый лёд.
Кормление дозирую порционно: стартовый шар из грунта и панировочных сухарей весит меньше половины ладони. Взамен силикона использую личинку ручейника — она плотнее мотыльной кишки, дольше шевелится, не расползается в воде. Ароматика — настой жареных конопляных семян, добавленный прямо в термос.
При ночном похолодании спасает трансформер (тканевая накладка на колени с отражающей мембраной). Лёд перестаёт отдавать тепло, суставы не зябнут даже после трёхчасового сидения. Пальцы обрабатываю ланолином, что уберегает кожу от растрескиваний.
Секрет трофейных хвостов — тишина. Шаги звучат как боеманс (глухой удар от торцевого среза льда), поэтому перемещаюсь, отталкиваясь коленями, на манер северных «ползунов». После поклёвки крупной рыбины выпускаю пузырику воздуха из садка, иначе стая пугается инфразвука.
По окончании сессии возвращаюсь к стартовому пятаку, проверяю лунки, где с утра оставил кормушку. Часто одна-две рыбины остаются в зоне прикорма. Завершаю день шрифтом горна в снегу — отметка о дне, погоде, рельефе помогает планировать последующие выходы.