Антон ВладимировичДекабрьский рассвет над промерзшими протоками оттеняет небо свинцом, а белые хлопья пара поднимаются от трещащих вогнутых лунок. Я выхожу на лёд, прислушиваюсь к прихлопу сапога: звук звонкий, значит толщина достаточная для уверенного шага.
Первая наледь
Ранний декабрь дарит кристальный лед без снежной подушки. Свет проникает в воду почти без преград, хищник поднимается выше, концентрируясь под гребнями коряжника. Первая проверка эхолотом выявляет плотную гряду мормышка, а выше вырисовываются дуги окуня.
Я сверлю серию лунок на линии перепада глубин: два отверстия метр за метром, затем пауза для тишины. Колеблющийся флаг повисает на морозе, словно прозрачный занавес. При розовом свете ловчее наблюдать за тонкой кивковой вершинкой, поскольку рыба берёт осторожно.
Снасти и приманки
В руке коротышка-удильник длиной двадцать пять сантиметров. Катушка инерционная, шпуля облегчённая. Леска флюорокарбон 0,12, помогающая скрыть траекторию проводки. На конце балансир три сантиметра, цвет «сидровый тлеющий» — оранжево-золотая спинка, перламутровый бок. Для капризной воды держу под рукой отводной паттерностер (разнесённая оснастка с боковым поводком) — рабочий дуэт с компактной виброхвостовой приманкой.
При пассивном клёве перехожу на мармышку «капля» с вольфрамовым сердечником и подвесным тройничком «чебурашка». К ушку добавляю мотыль-пучок. Ароматный след создаётся путем притрушивания молотым укропным семенем — старый зимний приём северных артельщиков.
Глухое биение приманки формируется коротким подбросом кисти, после чего кончик кивка плавно опускается. В ответ хищник втягиваят приманку рывком, едва заметным глазу. Спасает визуальный ориентир — яркая бусина-сигнал, закреплённая над петлёй шок-лидера.
Тактика лова
Работаю по квадрату пять на пять лунок. Каждой даю ровно десять подъёмов-падений. Отсутствие хватки означает быстрый переход. Такая миграция напоминает шахматный гамбит: жертвуя минутами, выигрываю живые точки. Хищник реагирует на шум бура, подходят через несколько минут.
При поклёвке не спешу. Окунь втягивает приманку внутрь ротовой полости, затем разворачивается. Я даю секунду натяжения, поднимаю кисть, ощущая резиновый удар. Короткая удочка пружинит, фрикцион сдаёт пару сантиметров, крючки входят в костистые челюсти.
Пойманный трофей отправляется в санки, укрытые плотной мешковиной, чтобы мясо не подмерзло излишне. После дюжины экземпляров делаю паузу для горячего копорского чая. Аромат дымного термоса смешивается с морозной свежестью, создавая полузабытое чувство тайги.
Перед уходом закрываю лунки снегом, обрывки мотыля собирают в пакет. Ледяная гладь вновь безмолвна, словно гобой, замолчавший после мелодии. До горизонта расходится синеватая зыбь холодного света, обещая новый день с ритмом хищного сердца окуня.